«Лучшие годы своей жизни я провел в разврате и пьянстве. Собственно, именно поэтому они и лучшие»
Будучи дважды рождённым, Дионис довольно сильно отличается от своих собратьев-олимпийцев. Кроме того, благодаря своей смертной матери Семеле, он имеет родовое отношение к людям, что уже выдаёт его противоречивую сущность, ибо как смертная женщина может родить бога, пусть позже его небесному отцу Зевсу и пришлось довершить начатое?
Являясь дарителем радостного опьянения, в противовес этому судьба определила ему и всему его окружению страдания и смерть. Его появления и откровения встречали у людей глухое либо яростное сопротивление, мифические образы иллюстрируют историю беспощадной борьбы: бескомпромиссный характер жестокого бога и его фанатического женского окружения отчеканился в страшной судьбе слишком уверенных, слишком любопытных, которые себе на горе осмелились подглядеть или даже нарушить тайные обрядовые действа. Дионис приносит страдания и страдает сам, но он приносит и освобождение, встречаясь с людьми особенным образом – стремительно, удивительно, ослепительно, что естественно вызывает суматоху и страх, а после экстаз и опьянение. Однако радости и восторги Диониса-Избавителя лишь смягчают остроту его безумия, являющегося в виде дивного, божественного кошмара.
Даже после ожесточенной борьбы за право войти в сонм олимпийских богов и повсеместного распространения и признания своего культа, Дионис так и не стал «истинным» олимпийцем. Он не был отшельником, однако не являлся и одним из рафинированных собратьев, подобных Аполлону, предпочитая скитаться по миру людей в сопровождении своей свиты. К тому же, не все были к нему дружелюбно настроены, ведь он был слишком дик и необуздан для проповедующих умеренность греков, а также слишком легко преодолевал границы между миром богов и смертных, что нарушало принятый порядок вещей. В частности, он не только спускался в Аид, но и сделал богинями свою мать Семелу и сестру её Ино, а также Ариадну, с которой заключил брак, хотя семейная жизнь между ними и была весьма условна, ведь по сути она стала одной из менад, которой Дионис помог восстановиться и раскрыть свою глубинную сущность и женственность после предательства Тесея.
Вообще, у него были сложные взаимоотношения с родственниками. Он конкурировал с Аполлоном, как со своей почти полной противоположностью, старался не попадаться на глаза Гере. Только Зевс, как отец, поначалу заботился о нем в своей своеобразной манере, немаловажную роль сыграл и Гермес, бывший и акушеркой во время родов великого бога, и нянькой, и вечным спасителем юного Диониса (но несмотря на это, почти традиционный курс взросления в глубокой долине среди нимф не обошёл его стороной).
В остальном же, он держался обособлено от большой семьи. У него была своя, с ней он и путешествовал, не принимая активного участия в божественном вмешательстве и прочих великосветских олимпийских развлечениях.
Так что не удивительно, что после вторжения Древних для него ситуация практически не изменилась. Кровавые жертвы, битвы и сражения – все это мало интересовало бога вина, ведь в мире оставалось ещё столько мест, которые ему предстояло посетить, а к концу Средневековья этот мир стал ещё и необъятно большим. К тому времени он уже успел привнести в зародившуюся европейскую цивилизацию искусство виноделия наряду с колонизировавшими варварские страны греками, а потому свободно бродил по миру, контактируя с доселе неизвестными народами и богами других пантеонов, легко и беззаботно налаживая связи.
Пережившие кризис Средних веков и уже не столь многочисленные нимфы-менады все так же сопровождали его в этих странствиях, заботясь о своём боге и даруя ему своё приятное общество. И лишь с наступлением эпохи Возрождения в их рядах ненадолго появились смертные женщины, вдохновлённые творениями деятелей искусства того времени. В то время Дионис ощутил творческий подъем, осев на некоторое время в Италии, как в культурном центре того времени, незримо покровительствуя многим творцам, взявшимся за возрождение античной культуры, в том числе и с целью восстановить часть утраченных сил – в это время он стал олицетворять преимущественно одну лишь радость бытия, вакхические же безумства и трагедии древнего мира забылись, что было ему только на руку – настолько мрачные события далёкого прошлого были неприемлемы для этого мира, слишком уж глубоко въелось в умы и сердца людей ограничивающее их христианское учение, так непохожее на раскованные нравы «язычников». А потому древнегреческий бог позволял себе периодически вмешиваться в процесс творения мастеров, представая пред ними в разных обличьях и ролях, исподволь влияя на создаваемые ими образы и, как следствие, формируя мнение о себе.
Эпоха Просвещения застала его во Франции, так же являющейся культурным центром того времени. Она не принесла ему столько энергии и пользы, как времена Ренессанса, однако её тематика чисто духовно была очень близка богу, проповедующему освобождение от оков. Религиозному мировоззрению окончательно пришёл на смену рационализм и прогресс, что для античного бога уже не было существенно – он все равно жил в умах и сердцах людей благодаря искусству, снижение же господства авраамических религий было приятным бонусом.
Великие географические открытия и Новый Свет начался для него не с Америки, как для некоторых богов, а с освоения побережья Австралии вместе с первыми колонистами. Климат и многообразие животной и растительной природы, ещё не испорченной влиянием человека, казался ему чрезвычайно привлекательным, однако уровень жизни в первых колониях был ещё слишком низок, чтобы задержаться там надолго.
Он вернулся во Францию, особо полюбившуюся ему ещё во время эпохи Просвещения, где вплотную занялся виноделием, всерьез озаботившись своим материальным обеспечением. Это было начало девятнадцатого века, который должен был стать золотым в истории французского виноделия, но...
Так получилось, что именно в это время человеческий мир и быт по-настоящему увлёк бога вина, а потому с началом золотой лихорадки сороковых годов девятнадцатого века в Калифорнии, он оставил свои на диво хорошо идущие дела на доверенных управленцев, устремившись на Запад.
Америка встретила его довольно радушно, пресловутая лихорадка стимулировала всплеск спроса на спиртные напитки, за которым последовало широкое наступление виноградников по всему штату. Грезы о золоте и богатстве, феерические успехи и сокрушительные неудачи плодили безумие в обществе, что создавало особо благоприятные условия для его бога, процветавшего среди всего этого хаоса. Не сказать, что ему удалось озолотиться, но то, что он сумел найти, он тут же пустил в оборот на виноградные плантации теперь уже в Новом Свете, хотя экономическая ситуация в стране все ещё оставалась слишком нестабильной и требовала постоянного мониторинга.
В шестидесятых годах из Франции до него дошли тревожные новости – французское виноделие было поставлено под угрозу исчезновения из-за завезенных из Нового Света вредителей винограда, из них эпидемия филлоксеры оказалась масштабнее всех. Однако на тот момент у него не было возможности вернуться туда, его бизнес в Америке ещё не встал на ноги, да и увлёкшись смертной девушкой из местных индейцев, он довольно легкомысленно решил, что часть менад, несколько найденных им в тех краях и призванных на службу сатиров, да и просто обычные люди справятся с напастью.
Как показало время, не справились, а потому оставшуюся четверть века ему все же пришлось провести во Франции, пытаясь реанимировать некогда лучшие виноградники Европы.
Двадцатый век ознаменовался целой серией неприятных событий. Не только в плане войн, всегда приносивших лишь разруху и голод, но и экономическим кризисом. Так, в период с двадцатых-тридцатых годов в Америке царствовал сухой закон, который вынудил его на время прекратить деятельность по производству вина, при этом сохранив за собой территории. Во Франции же ситуация обстояла не лучше, победа над филлоксерой обернулась появлением большого количества высокоурожайных виноградников, что привело к перепроизводству и падению цен на вино. Пережив Вторую Мировую во Франции, после он вместе с волной эмигрантов решил перебраться на время обратно в Америку, где его внимание всерьёз привлекла Невада с её легализованными к тому времени азартными играми.
Основав неплохой бизнес в сфере отдыха и развлечений в западных и юго-западных штатах, а так же наладив производство вина, находящееся в упадке долгое время, он вернулся в Европу примерно в середине семидесятых годов, где принялся за активное возрождение и своего бизнеса во Франции. Однако на этот раз Фортуна отказалась сопутствовать ему, а потому пусть и с сожалением, но продав землю более успешным предприятиям, Дионис решил обратить свой взор на Австралию, которую не посещал ещё с конца восемнадцатого века.
В наше время Дионис и все созданные им проекты вновь процветают. Помимо того, что в Австралии он открыл винодельческое предприятие «Terranova» взамен утраченного французского филиала, на побережье Тасмании он организовал «зелёный» отель специально для богов и мифических существ, ставший довольно популярным благодаря его многочисленным связям, приобретённым за время странствий ещё со времён Древней Греции. На данный момент это место является его основным местом жительства, не считая квартир в Мельбурне, Лас-Вегасе, Чикаго и Марселе, где он периодически появляется. Также на волне популярности такой науки, как психология, он решил попробовать себя и на поприще знатока чужих душ, и в целом, он мог бы неплохо развернуться в этой сфере, если бы не вечно отбирающий все время бизнес. Дионис и сам не знает, как так случилось, что из беззаботного бога он превратился в почти обыкновенного трудоголика, но... Это называется взрослением, кажется. Так что подобные услуги он оказывает не всем подряд, а лишь тем, кого сам выберет.
На данный момент он находится в Бостоне, на правах туриста решив взглянуть на таинственный город, где находится Источник... Не вечной молодости, но все же. Впрочем, куда больше его интересуют нимфы, скрывающиеся в местных лесах. Помнится, вернувшись в Америку после Второй Мировой, он не досчитался парочки менад, оставленных в стране приглядывать за его винной богодельней... Да и просто прекрасных женщин никогда не бывает много. |
